
Он не лежал, он будто провалился в землю. Тело огромное, тяжёлое, как рухнувшее дерево. И только глаза. Открытые, живые, смотрят, не на врага, а как на последнюю возможность. Калеб услышал его ещё до того, как увидел. Звук был неправильный, ни рык, ни зов, ни вой. А будто у зверя осталась одна мышца, внутри.